Накануне старта плей-офф 33-летний защитник СКА рассказал о cвоих спортивных принципах, благодарности Вячеславу Быкову и Раймо Сумманену, двух дисквалификациях и семейных проектах.
Антон и Елена Беловы сейчас – самая узнаваемая пара в КХЛ. Но начали мы разговор с фильма об Иване Ткаченко, погибшего с ярославским “Лококотивом» восемь с половиной лет назад.
Мошенники в интернете
– Понравилась картина?
– Конечно. Если отталкиваться с эмоциональной точки зрения. В последних кадрах были моменты, связанные с выступлением детей, которым помогал Ваня. Сложно было мне выступать, слезы наворачивались. Фильм очень важный и для молодых хоккеистов. Они должны понимать, что не так важно, чего ты добиваешься на льду. О тебе будут судить, по тому, какой ты человек. Ну а о Ване осталась очень хорошая память!
– Считается, что добрые дела надо делать в тишине. Или все-таки их надо пропагандировать?
– Две стороны медали. С одной стороны, мы с моей супругой Леной – не сторонники, чтобы об этом на каждом углу кричать. Сдругой, если об этом не рассказывать, как мы сможем найти единомышленников? Чтобы добрые дела стали нормой, мы ищем людей со схожей жизненной позицией и объединяемся.
– К вам лично часто обращаются с просьбой материальной помощи?
– Да, иногда по несколько раз в неделю. Меня нет нигде в интернете, но у Лены есть своя страничка. Ей пишут или лично выходят на связь за помощью. Она уже изучает, смотрит какое направление, как можно помочь. Но чаще работаем через проверенные благотворительные фонды. И вас призываем быть внимательными: в сети много мошенников, спекулирующих на чувствах добрых людей.
– Правда, что вы долго не знали, что ваша супруга занимается боевыми единоборствами? И это стало едва ли не шоком?
– Ну, не так, чтобы шоком. Когда мы с ней познакомились в Омске, я знал, что ее отец был меценатом, помогал омским боксерам. Возил детей за свои деньги на соревнования и т.д. А Лена с детства во всем этом крутилась. Ей нравились единоборства, но отец запрещал. И она пошла не в бокс, а в тайский бокс – чуть другая школа, чтобы с отцом не пересекаться. Уже в Питере начала заниматься борьбой, синий пояс по бразильскому джиу-джитсу.
– Нормально к таким увлечениям относитесь?
– Да, ведь это возможность выбросить энергию, зарядиться на другие дела и просто для здоровья, поддержания формы, полезно. В жизни Лена – очень женственная, утонченная девушка. Дома единоборств у нас нет (смеется).
Кто под штангой ломался, того списывали
– Вы говорили, что всегда с неохотой меняете место работы. И сильно переживаете.
– К счастью, все переходы состоялись по моей воле. И надеюсь, дальше будет так же. Буду играть, где хочу, а не там, где получится. И это с моей стороны верность конкретным клубам. Благодарен всем командам, где играл: и ЦСКА, и «Авангарду», и, тем более, СКА. Бегать с места на место – не мой подход. Сейчас я в СКА, предан клубу. И честно делаю свою работу.
– Москва, почему, больше вам нравилась. Начало карьеры, первые друзья?
– Я до сих пор Москву очень люблю, в чем с Леной мы не совпадаем. Может, из-за размеров города, вечных пробок. Когда я приезжаю в столицу, у меня всегда ностальгия по временам ЦСКА. Просто кайфую. Смотрю, как город меняется. Не сравнить с тем временем, когда приехал в армейский клуб, в 16 лет.
– Виктор Тихонов, который тогда тренировал ЦСКА, человек-глыбище?
– В первый год всю «предсезонку» прошел в ЦСКА, и потом ненадолго был отправлен в Высшую лигу, в «Мечел» из родного Челябинска. Помню, какие требования были в армейском клубе к молодым! Это сейчас уже персональный подход, смотрят возможности. А тогда на тебя штангу в 150 килограмм повесили и вперед! Без разницы, сколько тебе лет – 30, 40 или 16. Пошел бегать, приседать. Кто выдержал – тот выдержал. Кто не выдержал и сломался, того списали.
–Так вы то выдержали?
– Я в первый год «тяжело» перенес «предсезонку», физически подломался. И меня отправили в «Мечел», потом вернулся. На следующий сезон пришел уже Вячеслав Быков, а с Тихоновым мы больше пересекались.
Сумманен перегибал палку, но только из желания сделать нас лучше и победить
– ЦСКА для вас был трамплин, а возмужание уже проходило в «Авангарде». Так?
– Да. Переход тоже проходил достаточно сложно. Вы помните, что произошла трагедия с Черепановым, в октябре 2008 года. Через две недели мой отец умирает. В конце года скончалась бабушка по материнской линии. Тренеры у нас менялись один за другим, я не понимал, что происходит. Все в дымке как-то вспоминаю, полнейший сюр. И голова, когда такое в личной жизни происходит, была не в хоккее.
– Тяжело.
– Да, очень. Потом момент, когда мне стали доверять, стал мужать – с приходом Сумманена. Его сменил Матикайнен. Как показывает практика, с финскими специалистами у меня хорошо складывались отношения, я рос и в и сборную начали снова вызывать.
– Учитывая брутальность, Сумманена было сложно не возмужать.
– У меня до сих пор с ним очень хорошие отношения. Иногда переписываемся, созваниваемся. Недавно он приезжал в Питер, на турнир по единоборствам М-1 – поболеть за своего финского друга. Вместе посмотрели, поговорили.
– С большим хоккеем Сумманен завязал?
– Судя по всему, да. Людей, так переживающих за свое дело, я еще не встречал. Понятно, где-то его неправильно воспринимали, где-то Раймо перегибал палку. Но это только из-за того, что очень хотел побеждать и делать людей лучше. Считаю, его прекрасным специалистом, и он никогда не имел претензий к людям, которые полностью выкладывались.
– Это больше на Западе принято – с тренером разговаривать.
– А у меня старая закалка. Как лошадь: сказали бежать – бегу, сказали пахать – пашу. Не ставят, значит, что-то не устраивает. А в подковерных играх не хочется участвовать.
– Если есть предвзятость, у хоккеиста только один выход – просить обмена?
– Не скрою, были и такие сложные моменты в моей карьере. В том же «Авангарде» – в первый сложный сезон просил обмена. Слава Богу, этот момент пересидел, переработал. В следующем году карьера в гору пошла, и с супругой своей познакомился. Если работаешь, отдаешься – жизнь тебя вознаградит. Не бывает, что делаешь, делаешь – а тебя все бьет обухом по голове! Значит, что-то неправильно! Сядь и подумай!
– Сезон 2013/14 – отъезд в Эдмонтон. Там было больше положительного или отрицательного?
– Я ни о чем не жалею. Благодарен и системе «Эдмонтона», и генеральному менеджеру, который дал мне возможность. Это была моя мечта, я поехал на двусторонний контракт – хотя каждый день могли отправить во вторую команду, в АХЛ. Вышло не так ярко. Затянулась адаптация.
В «Эдмонтоне» у тренера лопнуло терпение и началось…
– Понятно, новая страна, новая обстановка…
– Да, очень скучал по дому. Но считаю, что все сделал правильно. А в том, что вернулся домой – мое решение. Мне доверяли. Да, с тренером я немного по-другому видел ситуацию. Но я был не в той ситуации, когда можно что-то диктовать или советовать.
– Основная претензия к вам: в вашем лице хотели видеть нового Емелина, а в вы оставались Антоном Беловым.
– Не знаю, кого из меня хотели видеть… И, вряд ли, это правда. В первой части сезона мне доверяли, я в большинстве играл – «5 на 3», «5 на 4» – во второй спецбригаде. То, что я не забил с десяток голов, только моя вина. И еще – клуб тогда переживал перестройку. Да, и до сих пор переживает. Пришел новый тренер – Даллас Икинс – без опыта работы в НХЛ. В лидерах были «шестимиллионики» – Эберле, Холл, Нюджент-Хопкинс. Командой руководили игроки, а не тренер.
– Оригинально.
– На мой взгляд, это не совсем правильно. Решения тренера не обсуждаются и должны четко исполняться. А так получается, что команда приходит и тренер бежит к игрокам: «Что, ребята устали? Тогда сегодня на лед не пойдем. Давайте в зальчик. Велосипед покрутите. И все».
– Демократия.
– Но как-то Икинс сорвался, до него дошли новости. Говорит: «Я же, вас, после матчей собираю даже не в 9 утра, в 11:30. Даю возможность поспать, отдохнуть. А до меня дошла информация, что вы по ночам весело время проводите. Значит, видимо, восстанавливаетесь хорошо». И началось!
– Что именно?
– Ту неделю не забуду никогда. В 6 часов утра мы уже на стадионе, разминка, в 7 – выходили на лед. В 9 возвращался домой, а моя семья еще спала. У нас как раз была пауза в чемпионате в 5-6 дней, и тренер решил команду привести в чувство.
– Отрезвило?
– Хорошее правильное решение. Но в целом, я считаю, коуч не справился в плане кнута. Пряники же были постоянные. И как показал итоговый результат, видимо, что-то мы делали не так – «Эдмонтон» даже близко в том сезоне к плей-офф не подошел.
После Олимпиады в Сочи, сел в самолет и говорю: «Слушай, не хочу возвращаться в НХЛ»!
– Если бы поступило предложение по ходу сезона из другого клуба НХЛ, не стали бы возвращаться в Россию?
– Уже после Нового года у меня начало созревать это решение. Понимал, что не могу никак адаптироваться ментально к той жизни, она мне не близка. И когда после Олимпиады в Сочи сели в самолет, говорю Лене: «Слушай, я не хочу возвращаться в НХЛ»! Она заметила: «Подожди, доиграй чемпионат, а там посидим, посмотрим».
– Нельзя же контракт разрывать.
– А как только завершился сезон для «Ойлерз», позвонил Вячеслав Быков. Сказал, что возвращается к тренерской работе, переходит в СКА и хотел бы там меня видеть. А этот человек большую роль в моей карьере сыграл: в ЦСКА мне доверял, и я ему многим обязан.
– Любитель философии и астрономии Илья Брызгалов выступал с вами в «Эдмонтоне». Это самый забавный игрок, с которым сталкивались за карьеру?
– До сих пор иногда переписываемся, с праздниками друг друга поздравляем, семьей приезжали к нам на венчание. И я Илье очень благодарен. С ним и Якуповым у нас была своя «компашка» в «Ойлерз». Я очень расстроился, когда Брыза обменяли.
– Почему?
– С теплотой вспоминаю время, когда были вместе. Классный мужик! Многие его неправильно воспринимают. Брыз–личность зрелая и имеет право говорить то, что думает, даже если его мысли кому-то не нравятся. Самое главное, все, что он говорит, лично для меня, несет за собой положительные эмоции.
– Брызгалов больше играет на публику в своих высказываниях?
– Он – хороший актер, но это не делается с целью заслужить какие-то аплодисменты или похвалу, он такой настоящий. Это стиль жизни и поведения. Он просто кайфует от жизни.
Сочи-2014 еще долго будет висеть камнем на душе
– На сезон 2013/14 приходится еще и Олимпиада в Сочи. Что больше запомнилось: позитивного или негативного?
– И те, и те моменты можно найти. Я и в НХЛ ехал, держа в голове мысль, что на Олимпиаде больше будут доверять игрокам из заокеанской лиги… При переходе в «Эдмонтон» многое на карте стояло. Негарантированный, двусторонний контракт.
– Да, был риск. Если бы вас «засунули» в АХЛ – об Олимпиаде можно было не мечтать.
– О финансовой стороне контракта в «Ойлерз» речь не шла. Что-то в Омске уже заработал. Собрали с Леной вещи и поехали – поняли, что если не сейчас, то когда?! 27-й год шел! Понимал, что Олимпиада на носу.
– Вернемся к Олимпиаде.
– Это мечта любого спортсмена, особенно когда выступаешь дома. Но не наш лозунг: главное – участие. Тем более, если про хоккей говорить. Было большое давление на команду: мол, чемпионы, олимпийское золото должно быть… Выступили, конечно, неудовлетворительно, и в этом виноваты все: и тренеры, и игроки. Для многих Олимпиада – 2014 еще долго будет висеть камнем на душе – состав был прекрасным.
– Кто-то и командой-мечтой сборную России называл.
– Сложно вспоминать… Но это же игра, где ты можешь быть лучше физически, тактически, «на бумаге», но все решают мгновенные действия на льду. Ошибка одна, другая – и все! Матч закончился! Вылетели! Помню Сумманен, когда мы вышли на кого-то в Кубке Гагарина, и проиграли первую или вторую встречу, сказал: «Ребята, я знаю, что мы можем оступиться раз или два, но в серии до четырех побед, их точно обыграем». У олимпийского турнира – другая структура.
Человека наказали: он отбыл срок, а через шесть лет ему говорят: «Что-то ты маловато посидел, давай еще»
– Как вы восприняли в 2018-м году информацию, что МОК не допустил вас до Игр в Пхенчхане?
– Когда в раздевалке СКА объявили, что нас с Сергеем Плотниковым не допустили, было больно! Спасибо, ребята все поддержали. И Знарок, Роман Ротенберг. Лена мне очень помогла…
– Тяжелый момент.
– Как-то пережил, переработал. Голову чуть отключил – съездили отдохнуть. И спустя пару месяцев после Олимпиады, жена мне сообщила прекрасную новость, что у нас будет второй ребенок. То, чего мы очень долго ждали. Мы это восприняли философски: «Вот наша олимпийская медаль».
– Хватило сил смотреть Олимпиаду?
– Признаюсь, сложно было себя заставить следить за турниром. С первой до последней минуты смотрел только финал. Очень болел и переживал! Помню, проснулся, пошел завтракать, игра уже шла. Поехал на тренировку – по радио слушал. А концовку третьего периода уже вместе с тренерами и игроками из СКА досматривал. Как на иголках сидели! Когда встреча закончилась, сразу написал ребятам в чат, поздравил!
– Как следовало реагировать на такое решение МОК. Проглотить и продолжать идти дальше?
– А что было делать? Я понимал, что могу и буду долго хорошо играть – не все потеряно. Жизнь все расставит на свои места. Будет следующая Олимпиада! Обидно, конечно, и ты не понимаешь, почему двойное наказание. Понятно, что была история в «Авангарде» в 2012 году…
– Было же доказано, что это не ваша вина.
– Да, мы с агентом этим занимались. Все спортивное питание отправил на проверку за свой счет, его проверили, ничего не нашли. Но все равно дали три месяца дисквалификации, которые закончились к старту следующего чемпионата. Это правило ВАДА – окей. Мы, как спортсмены, его принимаем. И несем ответственность за то, что попадает в наш организм. Неважно: умышленно или нет. С тех пор я гораздо серьезнее отношусь к тому, что ем и пью в ресторанах. Спортивное питание проверяется досконально. Но, до сих пор не понимаю, что это за принцип двойного наказания.
– Понять это трудно.
– Меня уже один раз наказали в 2012 году – мы вели в финале в серии с московским «Динамо» 3:1 и могли выиграть Кубок Гагарина. Сняли с серии, мы остались без кубка. Меня хотел в тот год вызвать Билялетдинов на чемпионат мира, где сборная России стала чемпионом. Снова пролет. Проходит шесть лет, и выясняется, что этого мало. Перенесите это на обычную жизнь. Человека наказали: он отбыл срок, а через шесть лет ему говорят: «Что-то ты маловато посидел, давай еще». Это что такое вообще? А где чиновники, которые нас должны были защищать?
