Лучшая гольфистка России, которая год назад едва не бросила спорт – об олимпийском рекорде, занятиях боксом, элегантности и многом другом.
Лучшая гольфисткаРоссии Мария Верченова не выиграла Олимпиаду, но вошла в историю. Результат,который она показала в заключительном раунде олимпийского турнира – 62 удара –стал абсолютно лучшим среди всех участников, и мужчин, и женщин. И это –несомненный повод для гордости. А еще повод для очередной уже встречи вредакции «Советского спорта» с очаровательной спортсменкой.
«После Олимпиады пришло уныние»
– Мария, чтоизменилось в вашей жизни после Олимпийских игр?
– На самом деле, ничего. Если только какое-то уныние пришло– я так сильно ждала Олимпиаду, что потом стало грустно, когда она так быстрозакончилась. Сейчас пытаюсь строить какие-то планы и жить дальше.
– У спортсменов послебольшого успеха довольно часто наступает эмоциональный спад. Это ваш случай?
– Мне кажется, я из этого спада потихоньку выхожу. Скоробудут новые турниры – в Америке, в Абу-Даби, много чего. Так что позволить себеунывать я просто не могу.
– Резко расхотелосьтренироваться?
– Нет, не в этом дело. Просто когда на следующий день послесоревнований наступило закрытие Олимпиады, я вдруг поняла: все закончилось. Чтодальше? Когда следующая Олимпиада? Но хорошо то, что сразу появилась новаяцель: выступить на Олимпийских играх в Токио. Вот так и надо идти дальше, ставяперед собой цели.
– Гольфистов напрофессиональных турнирах журналисты часто просят виртуально пройти поле ещераз и вспомнить ключевые моменты игры. Можете сейчас «сыграть» еще раз тотрекордный раунд в Рио?
– Гольфисты помнят не только недавние турниры, но и удары,которые они делали десять, двадцать лет назад. Когда я играла в последнемраунде Олимпиады, мне удалось войти в такое состояние, когда я даже не знала, скаким счетом играю. По-английски это называется «In the zone». Только на 13-й лунке яуслышала, что иду с лучшим результатом дня. Это потрясающее состояние, котороехочется вернуть и постоянно в нем находиться. Войти в него довольно тяжело, ноя смогла это сделать.
– Это получилосьлогически или это было вдохновение?
– И до Олимпиады, и во время Игр мне пришло очень многосообщений. И в одном из них президент Ассоциации гольфа России Виктор БорисовичХристенко написал, что именно на Олимпиаде я добьюсь чего-то грандиозного, ичто я буду играть намного лучше, чем обычно. Мне кажется, эта мысль мнепомогла. Я поняла, что Олимпиада в Рио может стать для меня последней – мало ликак карьера пойдет дальше. Поэтому мне пришлось собраться.
– Играть так жездорово в первых трех раундах мешали только тактические ошибки, или давила ещеи обстановка вокруг – внимание СМИ, шумиха вокруг допинга, например?
– Уже в Бразилии шумиха не давила. Это давило за нескольконедель, за месяц, когда я делала в Москве очень много интервью, съемок. Многомоментов и связано было с допинг-контролем. Меня постоянно проверяли, я точноне знала – участвуем мы в Олимпиаде, не участвуем… А уже в Рио в первые три дняигры мы с моим помощником (кедди) действительно сделали очень много тактическихошибок. Я не ожидала, что поле будет настолько сложное.
– Может быть, стоилоприехать в Бразилию пораньше и поле как следует изучить?
– Сейчас, зная, какое это было поле, думаю, надо былоприехать за неделю до начала соревнований. Получше бы его узнали, кедди бы тожеполе изучил, продумали бы тактику. Я же приехала за три дня. Но с другойстороны, мне не хотелось «перегореть». Многие девочки, которые началиготовиться к турниру за несколько недель, находясь в Рио – например, бразильянка,чешка Клара Спилкова – они уже переволновались и выступили плохо. А мнехотелось быть со свежими эмоциями.
«Обезьянки воровали бананы»
– Поле в Рио, какрассказывали, было густо населено животными – огромными грызунами-капибарами,обезьянками…
– Это правда. Я обезьянок не видела, но крокодилов,например, видела. Хотя в турнирные дни было очень много людей, и животныепопрятались.
– Мартышки мячиворовали?
– Не мячи, бананы из сумки они воровали. Это было.
– С крокодиламивообще гольфисты часто встречаются, особенно когда во Флориде играют.
– Это правда. Они на полях спокойно живут. Бывают моменты,когда твой мяч приземляется довольно близко к воде, и крокодилы видят, как ты кним подходишь. Но я думаю, те крокодилы, которые живут на гольф-полях, неголодные. На людей кидаться не будут.
– Многие спортсменыжаловались, что оставались голодными в олимпийской деревне – настолько плохоетам было питание.
– Очень однообразно, каждый день одно и то же. Курица,макароны, рис, какой-то салат – на этом все заканчивалось.
– Гимнасткирассказывали, что после соревнований в «Макдональдсе» «оторвались»…
– Я их понимаю. Но у меня есть реакция на глютен,я уже девять месяцев ем пищу без глютена – поэтому в «Макдональдсе» есть никакне могу.
– А другиеограничения в питании у вас есть?
– Нет, мне, как гимнасткам, худеть не нужно. Так что тортбез глютена я съесть могу – например, шоколадный. А если там есть корж, то уженет.
– В чем заключаетсяваша физическая подготовка – штанга, бег?
– Бегаю мало, потому что очень быстро теряю вес. Нокардиоупражнения все равно делаю. Много занимаюсь боксом, работа со свободнымивесами.
– Что не любитеделать, а надо?
– Пресс качать.
– А бокс зачем?
– Тренировать взрывную силу. У нас замах плавный, а ударрезкий и мощный. В гольфе движение схоже с боксом – также идет от бедра.
– То есть хук справадля вас не проблема?
– Абсолютно!
– Бокс смотретьлюбите?
– Нет, к боксу как к зрелищу я равнодушна, но вот часть тренировки,связанная с боксом, мне нравится. Не однообразно и заводит.
– Вашкедди-англичанин ходил в форме сборной России во время Олимпиады…
– Да он и сейчас ее носит, с сумкой в цветах сборнойРоссии ездит! Мы ему за десять дней доОлимпиады дали послушать гимн России. И он проникся. Говорил: «Я русский, яболею за Россию!» В Штатах во время первой части Олимпиады российскихспортсменов по телевизору показывали очень мало, но я заметила, что он не заангличан болеет, а за наших. И потом, когда ему выдали всю экипировку, всевремя в ней ходил. Так что мой кедди стал наполовину русским.
– Вы же, кажется, вАмерике еще и российский флаг на доме, где живете, повесили.
– Да, когда Олимпиада началась, сняли американский флаг иповесили наш. Там ведь традиция – на каждом доме флаг вешать. А у нас был наш,русский.
– На Олимпиаде выиграли в очень интересной шляпе, на которую все обратили внимание.
– Я уже давно стараюсь играть в шляпах, с полями. А наОлимпиаде да, во второй день в американских СМИ написали – Her hat stole all the lights (дословно – «ее шляпазакрыла весь свет», а смысл выражения – «ее шляпа стала главным объектомвнимания». Прим.ред.). Так моя шляпа стала известной. А когда на прошлой неделеиграла во Франции, слышу, люди говорят: «Смотри, шляпа идет!»
– Раньше обращаливнимание на платья, а точнее, на их длину.
– Да, а сейчас юбки у всех стали короче, поэтому обращаютвнимание на шляпу.
– Именно вы ведьсдвинули моду в одежде для гольфа в сторону большей гламурности.
– Я бы сказала, элегантности. Когда-то это был оченьэлегантный вид спорта – когда дамы играли в гольф в красивых шляпах, в длинныхплатьях. Потом это исчезло, но мне хотелось бы, чтобы та мода на элегантностьвернулась.
«Есть ли допинг в гольфе? Да, есть»
– Вы говорите, чтоперед Олимпиадой вас проверяли на допинг. Других гольфистов, которые тожеготовились в Америке, это не коснулось?
– Один игрок мне рассказывал, что его последний разпроверяли в мае. Меня же с мая проверили, наверное, раз пять. Конечно, это неочень приятно. Как и то, что меня допустили до Олимпиады практически в самыйпоследний день подачи заявки.
– Допинговые офицерыприходили, как это обычно бывает, в самое разное время суток?
– Я обычно обозначала в базе данных ADAMS поздниечасы, чтобы точно находиться в этот момент в апартаментах. Сама процедуразанимала много времени: пока ты оформишь бумаги, пока сдашь кровь, пока онивнесут это в систему… Кстати, что удивительно, на Олимпиаде проб не брали.Предупреждали, что могут приехать – но не приехали.
– Отношение ко многимроссийским спортсменам в Рио было неоднозначное – одно освистывание пловчихиЮлии Ефимовой чего стоит. Гольф-сообщество отличается своей элитностью – в немвы, наверное, не почувствовали косых взглядов?
– В целом нет, но исключения были. Например, уже послеОлимпиады на турнире в Германии достаю на поле из бэга витамины, прописанныедоктором, и начинаю их пить – и слышу, вот, допинг пьет. То ли в шутку, то лине в шутку, но по-любому неприятно – ребята, пора уже успокоиться.
– После того, какхакеры вскрыли базу данных ВАДА, стало известно, что многие знаменитыеспортсмены принимали запрещенные препараты, получив на это специальныеразрешения – так называемые терапевтические исключения. Среди них и олимпийскийчемпион по гольфу британец Джастин Роуз, и теннисистки сестры Уильямс. У васизменилось отношение к этим спортсменам?
– О Джастине Роузе не слышала, но слышала и про теннисисток,и про гимнастку Симону Байлз. Вы знаете, на прошлой неделе я участвовала втурнире Evian Masters и встретила там Марию Шарапову. С одной стороны, не хочетсявставать на ее сторону, потому что мельдоний, что ни говори, признали допингом,но с другой стороны, смотришь на других спортсменов, и понимаешь – не все такчисто. И то, что на Олимпиаду не допустили именно Шарапову – это неправильно.То, что скандал произошел именно с российской сборной – это очень обидно.Поменялось ли лично мое отношение к этим спортсменам, о которых вы сказали –да, поменялось. Мне неприятно слышать, что некоторые используют такие методы.
– Но они говорят, чтони в чем не виноваты, хотя многие понимают – они используют лазейки в правилах.
– Конечно. Меня часто спрашивают – есть ли допинг в гольфе?Да, есть.
– Для чего он нужен?
– Придать игроку спокойствие. Вот корейские девочки, лучшиесейчас в гольфе – они все очень спокойные. Но у них это в крови, от родителей.Вот такое спокойствие нужно каждому гольфисту. Неважно, хорошо ты играешь,плохо – не должно быть никаких всплесков эмоций.
– Так валерьянкиможно попить…
– Уже не помогает…
– С Марией Шараповойвас очень часто сравнивали – и вот, наконец, на прошлой неделе вы встретились.Наверняка вас уже многие спросили – а какая она, Шарапова? Спросим и мы.
– Я уже рассказывала, что у нас с ней общий врач. И Маша обэтом знает, и про меня она тоже знает. Она была с агентом, который в прошломмне немножко помогал. Маша очень приятная. Несмотря на ее большие успехи, онаочень хороший человек. Очень жалко, что с ней в данный момент все этопроисходит, но я думаю, она не скучает. Она ездит по миру, учится, ведетактивный образ жизни. И мы все очень надеемся, что она еще будет играть.
– Вы просто поболталио жизни?
– Мы поговорили совсем чуть-чуть. Она шла на торжественныйужин со своим агентом, я тоже туда направлялась. Немного поболтали, да. Я ееспросила, будет ли она дальше учиться, какие у нее планы, умеет ли она играть вгольф. Она ответила, что кроме тенниса, больше ничего не умеет. А я сказала:вот ведь, а я кроме гольфа, ничего не умею. Потом потихоньку перешли наанглийский язык, чтобы агент нас понимал.
«Заставлять дочь заниматься спортом не буду»
– Год назад выдействительно хотели закончить с гольфом?
– Да, было такое чувство, что все надоело. Но не то, чтобы яхотела закончить с гольфом – просто мне хотелось меньше играть в турнирах. ИВиктор Борисович Христенко мне довольно жестко сказал: ты представляешь Россиюна Олимпиаде, ты наша единственная спортсменка, доиграть до Олимпиады ты простообязана. Каждый понедельник он обещал присылать мне сообщения. Так и было: яраз в неделю получала от него смс со словами – «Маша, ты тренируешься?» А емуотвечала – не волнуйтесь, я на поле. Посылала ему фотографии. А во времяОлимпиады он писал мне каждый день. Даже когда игра шла не очень хорошо, ячувствовала его поддержку.
– Что вам в вашейжизни спортсменки так надоело, что хочется бросить гольф?
– Это довольно нелегкая жизнь. Каждую неделю перелеты, жизньна чемоданах. А в Москве дочка, с которой хочется побыть подольше. Когда онауходит в детский сад, у нее депрессия. Мне об этом пытаются не рассказывать, ночто-то мне мама передает, и мне это очень тяжело. Для меня, молодой мамы, этоочень тяжело, я чувствую ответственность и понимаю, что должна быть вместе сней. Вдобавок мне уже не 18 и не 20 лет. Хочется и своей жизни. А впрофессиональном спорте ее практически не существует. С утра и до вечера ты вформе, тебе нельзя болеть, ты не можешь себе позволить пропустить тренировку.
– Значит, до Токиопридется терпеть?
– Я, конечно, хочу выступить на Олимпиаде через четыре года,но жизнь такова, что ты не знаешь, что будет через год. Пока моя цель – попастьв американский тур, я всегда мечтала там играть. А там потихоньку дотяну и доТокио.
– Наверняка у вас,как у профессионального спортсмена, была мечта выиграть что-то такое, послечего можно сказать: ну все, карьера удалась.
– Да, мне всегда хотелось выиграть Открытый чемпионат США.Это часть моей мечты – играть в LPGA,в американском туре. Поэтому в следующем месяце я буду выступать во второмэтапе квалификации.
– Если вы сыгралиодин раунд за 62 удара – значит, можете сыграть еще раз?
– Это и необязательно. Достаточно каждый день играть в«минус два», «минус три». Любой вид спорта требует стабильности, и гольф неисключение.
– Чего вам не хватаетдля этой стабильности? Психологии?
– Да, и я недавно начала заниматься с психологом. Человеком,который занимается медитацией, работает над дыханием. Теперь и я каждый деньмедитирую, делаю упражнения на дыхание. Что-то успеваю делать и на поле.Конечно, чтобы показывать хорошие результаты, надо играть постоянно. Сейчас мненужно не в Москве сидеть, а быть в Штатах и заниматься гольфом.
– Может быть, вамстоит перевести дочь в Америку – ведь все понимают, что вам надо тренироваться.И тогда не придется разрываться на две страны.
– Действительно, все это понимают. Мне надо тренироватьсявсе время. Я уже столько времени играю в гольф, пора мне или чего-то серьезногодобиваться, или уходить. Но, к сожалению, на данный момент разногласия с моимбывшим мужем не позволяют мне увезти дочь из страны.
– Вы уже думаете надтем, в какой вид спорта отдадите дочку?
– Ей четыре года, и она уже ходит и на танцы, и на пение, ина рисование… А насчет спорта – я пообещала себе и своим родителям, что дочкане будет профессиональной спортсменкой. Если, конечно, очень сильно не захочет.Заставлять своего ребенка заниматься спортом я не хочу – а это то, что делалкогда-то мой папа. Не говорю, правильно это было или нет – просто пусть онасама сделает свой выбор.
– К клюшкам нетянется? Тайгер Вудс в два года первый удар по мячу сделал.
– Мне кажется, это сказки. У Тайгера Вудса был очень жесткийпапа, который, наверное, в два года всучил ему клюшки в руки, – смеется Мария. – А удочки клюшки есть – и железные, и пластмассовые. Когда в Москве хорошая погода,мы ездим в клуб. По 20 минут, по полчаса играем.
– Уходить, наверное,надо в тот момент, когда есть кому заменить. Как оцените перспективы вюниорском гольфе России?
– Как раз недавно была на Кубке президента Ассоциации гольфаРоссии. Есть талантливые ребята, есть родители, которые хотят, чтобы их детивыросли в больших игроков. Думаю, в следующей Олимпиаде от России будуучаствовать не только я.
– Вы начали играть вгольф довольно поздно – в 12 лет, и через шесть лет стали чемпионкой России.Как вы смогли так быстро взлететь – страсть к игре появилась?
– Мне кажется, страсть была у моего папы, который менятренировал. У меня не было других вариантов, кроме как статьчемпионкой. На самом деле, папа у меня был очень строгий, и спасибо ему большоеза такое воспитание.
– Что бы вы сказалитем молодым гольфистам, которые находятся сейчас на перепутье?
– Не могу советовать, но думаю, что у всех великихспортсменов были очень сильные родители. В тот момент, когда ты хочешьзабросить ракетку, клюшки или что-то еще куда подальше, появляется папа,который говорит: так, клюшки в руки и на тренировку. Мне кажется, 99 процентовуспеха – в родителях.
– Одна часть мечты –выиграть US Open. А вторая?
– Ох… Мне кажется, когда я выиграю US Open, то подумаю – а можетеще пять лет поиграю? Никогда не хотела быть гольфисткой в 40 лет. Смотрю наэтих взрослых женщин, играющих в гольф, и думаю: какой ужас, я такой никогда небуду.
– Вам их жалко?
– Наверное. Все же хочется пожить нормальной жизнью. Но в 34года в Токио вы меня, надеюсь, увидите.
